Историю села Верхняя Уфтюга хранит местный музей
Он расположен в здании детского сада. Детишек там всего трое, а в остальных комнатах разместилось порядка полутора тысяч экспонатов.
Каждый зал рассказывает о своём прошлом. Все экспонаты подписаны, всё на своих местах.
Изба Таньки Потапихи
Милости просим. Голову наклоняете, поклон отдаёте красному углу и хозяину, — слышу добрый женский голос из за русские печки. Это руководитель музея, местная жительница Валентина Владимировна Пешехонова.
В одной из деревень, расположенной за три километра, в полу-домике, жила женщина. Каждый день на лошади с фермы на молокозавод она возила молоко. Звали её Танька Потапиха. Это прозвище такое. В деревнях раньше у всех прозвища были. Вот, к примеру, рассказывают, что нибудь про Ивана Булыгина, а никто не знает, кто это такой. А как только скажут — Ванька то Лисый какую историю на днях учудил, сразу понимают, о ком идёт речь. Танька Потапиха была одинокой женщиной. Когда её не стало, попросили разрешения у сельского совета убранство её избы перенести в музей. Разрешили. Здесь всё точно так же, как у неё в полу-домике было. Место в правом углу в любой избе называют «красный угол». От него в обе стороны идут две полицы. Одна из них упирается в полати, другая — в грядки. Одна полица — мужская, другая — женская. Напротив красного угла — большой стол, параллельно полицам — лавки: мужская да женская. Семьи раньше были большие, а избы строили небольшие. Кровать в избе была одна — для родителей. Дети спали на полатях. Пожилых родственников укладывали за русской печью на небольшие полатцы. Спали на мешках, набитых соломой. Никакого постельного белья раньше не было, одеяла стирали на реке всего лишь один раз в год.
Почётное место в любой избе занимала русская печь. Она и обогревала, и служила для приготовления пищи. Небольшое местечко возле печи — для женщины. Чаще всего его огораживали занавесками. Вот эти балки называются «грядки». Все горожане спрашивают, за что их так назвали, ведь грядки — они на улице… Представьте. Женщина должна была принести муки, насеять её, замешать мутовкой тесто, раскатать покатухой. Она брала горсть муки, комок теста, обкатывала его и выкладывала на перечинки, где лежали обтёсанные доски, покрытые ткаными полотенцами. Здесь она выкладывала небольшие кусочки теста, которые в тепле «подходили» и превращались в хлеб. Его называли «ярушник». В некоторых избах доходило до пяти таких досок. Как-то в одной из наших деревень случился вот такой разговор.
Зачем в избах столько досок было? И для чего столько ярушников пекли?
- Что ты, девка. Когда семь-то робёнков, 30 ярушников напекешь, они бегают на улице целый день босиком. Прибежали, схватили ярушник, отсадили, кус посолили и посвистали. К вечеру-то и поись нечего, - вот такой разговор у меня случился однажды. Всем гостям музея его рассказываю.
Только гляньте, какой в избе у бабушки был красивый кухонный гарнитур: расписной, с резным наблюдником, — продолжает свой рассказ Валентина Владимировна. — Часть русской печи, куда складывали чугуны и посуду для готовки еды для скота называли «залавок». Скота в деревнях раньше держали много. Здесь рядом самовар, угольница с шишками. Вот видите кольцо в потолке? В него просовывался деревянный шест, он держал люльку с младенцами. Тоже недалеко от печи. Женщине надо было и еду приготовить, и ярушников напечь, и поткать, и за малыми детьми приглядеть.
Заглядываю в зыбку
Что за рожок такой интересный? — спрашиваю.
Маленьких детей из него кормили. Бутылочек раньше не было. Вымоют, привяжут к нему кусочек шерсти с кожей, нальют в рожок молока, ребёночек сосёт, не плачет. Я в семье старшая была, за мной ещё сестра да младший брат. Вот его тоже из такого рожка поила. Сама лично.
Сохранился и расписной опечек в избе Таньки Потапихи. Его расписывали братья Юркины. Она была женщиной среднего достатка, могла себе позволить.
Вот интересное одеяло приглядела у местных жителей. Они им картошку укрывали. Выстирали, высушили, и пригодилось. Народ раньше был мастеровитый.
Расписная красота
Переходим в следующее помещение музея. Здесь на туесах, прялках, сводах домов расцвела уфтюжская роспись с цветущими ветками, задорными птицами — живицами.
Почему-то раньше мы всей этой расписной красоты и не хранили вовсе, и почти не изучали. Помню, в детстве по деревне дядечка ходил с красивым расписным туесом под мышкой, до краёв заполненным морошкой. Волосы у него были длинные, чёрные, и борода — тоже. Когда подходил к нашей калитке, мы прятались. Думали, что леший идёт. Звали его Дмитрий Матвеевич Новинский. Когда стала изучать уфтюжскую роспись, узнала, что бывал на ярмарках в Архангельске известный художник Нестеров. Там он и туес себе прикупил. На многих его картинах нет-нет да и пристроен туес с уфтюжской росписью. –
Есть в музее и школьный самовар 60 х годов. Буфетов тогда не было. Выбегали с ребятами из класса на переменке за кипятком, а в классе чай пили с тем, что из дома принесли. Есть у нас и двухсотлетняя шаль. Яркая, яркая. Если поднести её к свету, то видно, что вся она в маленькую дырочку. Вот и свой платок тоже тут храню. Ходила в нём в школу.
Вот пуля пролетела…
Почётное место в музее занимает экспозиция, посвящённая Великой Отечественной войне. Здесь на стендах — история подвигов земляков, уроженцев Верхней Уфтюги. В далёком 1941 году на фронт ушли 830 местных жителей, вернулась половина.
С портрета смотрит 20-летний парень в солдатской гимнастёрке. Это сержант, Герой Советского Союза Дмитрий Плакидин. Читаю вырезку из газеты.
«После окончания курсов он стал снайпером-инструктором и был назначен командиром подразделения. В 1943 м при форсировании Днепра Плакидину было дано задание — достать лодки и своевременно организовать переправу. Успешно справившись с этой задачей, своё мастерство снайпера и солдатское мужество он проявил на том берегу, где укрылись в дотах и дзотах фашисты. Во время боя на старшего сержанта бросились десять немецких солдат, стремясь захватить его в плен. Дмитрий Иванович, не растерявшись, дал очередь из автомата, потом метнул гранату. В другом бою метким огнём он уложил несколько десятков немцев, уничтожил три огневые точки противника. Когда кончились патроны, солдаты роты Плакидина во главе с ним бросились в рукопашный бой. В этой схватке старший сержант Плакидин был смертельно ранен. Так оборвалась жизнь 20-летнего воина. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1944 года старшему сержанту Д. И. Плакидину за мужество и бесстрашие, проявленные при форсировании Днепра, присвоено звание Героя Советского Союза. Посмертно. Сейчас его имя носит местная школа».
Экспозиция, посвящённая Великой Отечественной войне, постоянно обновляется, появляются новые интересные факты о наших земляках. Есть и история моего отца Владимира Александровича Носкова. Попал на фронт в 1939 году, вернулся лишь в 1946. Ни одна пуля не задела его, все пролетали мимо. Об этом рассказывала бабушка. Каждый месяц пешком она ходила в Красноборский храм и ставила свечи за его здравие. Наверно, помогло. У него было много наград. На сайте министерства обороны нашла информацию, что мой отец, старший сержант Носков из своего оружия сбил вражеский самолёт. Об этом он тоже никогда не говорил. Единственное, что я услышала от него краем уха, так это то, что однажды они попали в окружение. В живых остались только трое, в том числе и он. Выжили, потому что прикрылись телами своих погибших товарищей. Немцы шли по полю и тыкали во всех солдат. В войну его ни одна пуля не задела, а погиб трагически в 1962 году.
«Слушайте школьную бабушку!» — этой ставшей крылатой фразой Валентина Владимировна закончила экскурсию.
